Предисловие. Малюсенькое. Как и те, кому оно посвящается.
История такая: когда-то, по нынешним временам так уже и давно, в городе Берлине у моего друга родился мальчик. Назвали малыша Константином, Костей, Котей… Почему-то я решил, что буду писать ему письма… Маленький вырос. С другом я поссорился, а книжка осталась. Не выбрасывать же? Берлинскому Коте и моим детям: Алине,Артёму, Арсению она посвящается.
Строго и местами уверенно Ваш папа и дядя Вадим.
Чтобы тебе, Котя, человеку, по месту рождения наполовину немецкому, по крови русскому, имеющему брата полугрузина, ситуация стала совсем ясной, открою невеликую тайну: до этой войны русские и грузины считались братьями. Когда-то очень давно, когда ни тебя, ни меня не было на свете и даже не родилась твоя бабушка, в совсем далеком одна тысяча семьсот восемьдесят третьем году грузинский царь Картлии и Кахетии Ираклий Второй обратился к русской императрице Екатерине с просьбой о защите нации от персов и турок. 24 июля был заключен Георгиевский трактат. Если бы этого не произошло, то ислам стёр бы христианскую Грузии с карты мира. Персы или турки просто вырезали бы этот не мусульманский народ, ибо нравы в те времена были простые и жесткие.
Пятьсот лет Ной бедокурил, искал себя, обустраивал дом, прежде чем дозрел до сына. Он мог позволить себе роскошь остаться на второй год. Он копил знание, как виноград откладывает в себе солнце, чтобы потом отдать его вину. Это сегодня мы частим, елозим и снижаем качество. Глотаем жизнь кусками, не прожёвывая. Нет времени разглядеть лицо ближнего. Бегаем от себя, словно собака догоняющая свой неизменно ускользающий хвост.
Мы приходим на землю ангелами: чисты, открыты, невинны – и с каждым выбором ставим на себе как на продукте новый срок годности. Иногда продлеваем его, но чаще – наоборот. И чем короче срок годности, тем сложнее становится выбор.
И, если ты, Котя, не идиот, а шансы стать идиотом у тебя ничтожны, хвала родителям, твой второй сон окажется лучше. На душе будет мир, а в ногах дети….
Пока ты рос, там на далекой берлинщине, здесь, в Риге, на тротуаре и на сердце наступила осень, и лето совсем кончилось.Отлетели паутинки. Запели дожди и ветра. Зажигаю камин, ветер гудит раздувая пламя, искры стучат в стекло. В комнату на мягких тигриных лапах крадётся тепло.
Ты не заплачешь вместе с улетающим в небо Олимпийским Мишкой. Не увидишь, как Сальников первым из всего человечества проплыл полторашку метров быстрее пятнадцати минут. Возможно, ты не прочтешь «Двенадцати стульев» и тебя оставит равнодушным горинско-захаровский «Тот самый Мюнхаузен». Однако, помни, дружок, в этом, всём – юность твоих родителей, их любовь к тебе, которые не изменишь.